Жираф - Страница 21

К оглавлению

21

Но месть — удовольствие низких людей. Благородные натуры это остро чувствуют. Она обрызгала компанию слезами, схватила запасные трусы и уехала к подруге на неделю. В некоторых обстоятельствах это почти вечность.

Женское сердце нелогично, глупо и прекрасно. Можно воспеть глаза, колени, шею. Всё что знает о ней анатомический атлас, всё волшебно. Если только она не забывает, как коварны бывают сладкие булочки.

Но колени с годами обвиснут, глаза выцветут. И только сердце останется шёлковым. Оно может простить дракона, сожравшего деревню, потому что зверёк хотел кушать.

С мужем трудней. У мужа нет смешного хвостика и белых лапок. Жалеть и прощать его почти не за что. И всё-таки, Маша заехала посмотреть как он там.

Карлис сидел трезвый, причёсанный, руки на коленях. Пол выметен. По грустному лицу было видно, что раскаивается.

Маша решила дать ему шанс. Она спросила.

— Я видела, ты звонил. Ты хотел что-то сказать?

А он:

— Да. Я хотел спросить, куда ты положила патроны. Мы с мужиками идём на кабана, я весь дом облазил.

То есть, он ничего не понял. Мария показала ему выражение лица «горькая усмешка № 7, прощальная».

И ушла. Он мямлил вслед про любовь и одиночество, но было поздно.

В тот же вечер она уехала навсегда. В Таиланд. Гуляла по пляжам и другим терапевтическим местам. Думала, как же хорошо быть одинокой, когда никто не предаст. Потом наконец-то отдых закончился, она заехала домой. За одеждой. Она видела, как обдаст его холодом. Как он поймёт и ощутит ужас утраты.

Заходит в дом, а навстречу какая-то белобрысая дрянь в трико. Вульгарная, глаза водянистые, губы средней полноты, рост 173, вес не меньше 60-ти, на плече тату с паучком, страшная безвкусица. Других деталей не заметила, вообще не смотрела, очень надо. И ещё говорит:

— Здрасьте, Карлис вышел, скоро будет.

Тут как раз подъехал Карлис. Девушки услышали, вышли встретить на крыльцо. Карлис увидел их обеих и не стал останавливаться. Он не был готов сразу так причалить. Поехал куда-то вдаль. Иногда с танкером общаться проще, чем с хорошо отдохнувшей женой.

Мария не выдержала. Прыгнула в свой джип и погналась. Может, она хотела кого-нибудь обезглавить. Или оторвать кому-нибудь его бубенцы. Забить насмерть туго скрученной газетой. Неизвестно. Хотя бы стукнуть его в бампер.

В Сети полно роликов, где злая жена колотит своим драндулетом машину мужа. Сегодня это тренд. Проклятый изменник приехал к любовнице, она выследила, подкралась, и ну долбить. Все мужчины это видели и ужасались. Сегодня каждый знает, если на вас мчится ваша официальная любовь, лучше бежать.

Супруги мчались по деревне, пугая дачников. Как Шумахер и Алонсо, как Чапай и белые. Это была лучшая погоня в истории посёлка. Клубы пыли можно было видеть из космоса, если знать, куда смотреть. Ехали они, ехали, потом Карлис неловко как-то свернул и врезался в дуб. И замер за рулём, подозрительно.

Рассерженная жена польско-княжеских кровей быстро стала просто Машей. Она подбежала и взялась его вытаскивать, мерзавца. И оторвала в спешке дверь машины вместе с петлями. А он такой, весь в битых стёклах:

— Маша, Маша, эта коза, она из фирмы по мытью посуды и пола. А я тебя люблю. Хочешь йоркширского терьера?

— И шубку, — согласилась Маша, потому что правда была на её стороне.

Если бы эту историю писал Киплинг, наш Карлис в финале уехал бы в Новую Каледонию. И там бы канул, изучая новый галлюциноген на основе жаб. Маша бы погоревала и вышла за полковника. Но поскольку это рассказ о смешанном русско-латышском браке, дальше всё скучно. Они родили пару толстопузых негодяев. Карлис потерял интерес к кулинарии и увлёкся плетением корзин. Маша продолжает обижаться, потому что лучшего способа разнообразить жизнь латвийской деревни так никто не придумал.

21